Белорусский бизнес: волк, корова или лошадь?

О том, как менялась роль частного бизнеса в экономике современной Беларуси и какой она является сегодня, в интервью газете «Белорусы и рынок» рассказал старший научный сотрудник Центра экономических исследований BEROC Родион МОРОЗОВ.

— Как менялась роль бизнеса в современной истории Беларуси?

— Если говорить о стране в целом, то для начала нужно отметить, что любой бизнес развивается в определенной институциональной среде. Есть формальные институты, среди которых — законодательство, определяющее рамки для предпринимательской деятельности и регулирующее поведение бизнеса, условия и правила его работы. Есть и неформальные институты — то, что не написано на бумаге, но влияет на среду для бизнеса. К ним можно отнести и ценности общества, и отношение к предпринимательской активности, и правоприменительную практику, из которой понятно, пытаются ли чиновники или контролирующие органы найти недостатки в деятельности бизнеса или поддержать его.

Бизнес не развивается в изолированном от общества контексте, и формальные и неформальные институты — это две группы факторов, которые влияют на его деятельность. И эти факторы с течением времени заметно менялись: формальные институты — быстрее, неформальные — медленнее.

— В чем эти изменения выражались?

— Основной особенностью первой половины 90-х, когда зарождался белорусский бизнес, было то, что формальные институты, связанные с советской эпохой, уходили, а новые еще не зародились. Это создавало определенную турбулентность и в то же время новые возможности для предпринимательской деятельности. В 90-х бизнесы росли как грибы после дождя. Многие предприниматели, которые тогда начинали бизнес, рассказывают, что на регистрацию стояли очереди и трудно было выбрать название фирмы, которое не было уже кем-то задействовано.

Бизнес формировался в условиях неопределенности, значительная часть предпринимателей вела полулегальную деятельность. Но со временем развивалось рыночное регулирование, одновременно ужесточались условия ведения бизнеса, и компании начинали входить в белую зону. Бизнес понимал, что налоги платить нужно, зарплату в конвертах платить не стоит, а работать лучше в офисе, чем в гараже. В этом контексте начали формироваться ценности белорусского бизнеса.

Если говорить о неформальных институтах, то в этот период публичная риторика властей не благоприятствовала развитию частного сектора. Частный бизнес тогда рассматривался как придаток госсектора. В то время делалась ставка на развитие госпредприятий. Но и небольшие частные бизнесы находили возможности и рынки, на которых они могли органично развиваться. Многие успешные компании, которые сегодня на слуху, несмотря на сложности, достигли возраста 25—30 лет. Эти бизнесы не были связаны с госсектором, работали в своих нишах, многие из них смогли выйти на экспортные рынки и устойчиво развивались.

Во второй половине 2000-х отношение к бизнесу начало меняться. Когда стало очевидно, что инвестиции в госпредприятия не могут обеспечить качественный экономический рост, началась либерализация законодательства. В этот период частный бизнес уже рассматривали не как придаток госсектора, а как один из двигателей экономики. Поэтому с середины нулевых многое было сделано для совершенствования условий развития бизнеса, появлялись положительные стимулы для выхода из тени максимального числа компаний. И бизнес, который до этого был под жестким прессом, позитивно воспринимал многие инициативы. Достаточно вспомнить первый декрет о ПВТ, который позволил компаниям работать в прозрачной среде и не прятать зарплаты. Публичная риторика по сравнению с 90-ми тоже изменилась, гораздо меньше стали говорить про «вшивых блох», формировалось более благоприятное отношение к предпринимательству и частной инициативе в обществе.

— Это послужило основной причиной изменения отношения к бизнесу в обществе?

— Изменению отношения способствовала и сама история бизнеса. В России и Украине многие компании благодаря близости к государственной власти вырастали из разного рода мутных схем с приватизацией. Впоследствии такой бизнес воспринимался как что-то нечестное. Большинство белорусских компаний вынуждены были развиваться в сложных условиях и к тому же постоянно находились в поле зрения контролирующих органов. И общество знает, что наш бизнес вырос не благодаря каким-то связям и удачной приватизации, а за счет компетенций и целеустремленности предпринимателей.

— Что можно сказать о роли и условиях деятельности белорусского бизнеса сегодня?

— Сегодня мы имеем по-прежнему растущий частный сектор. Каждый экономический кризис, который случался в Беларуси, только увеличивал значение частного сектора в экономике. В итоге госсектор перестал быть нанимателем последней инстанции, численность работающих в нем постоянно сокращается, причем это происходит не только в кризис, но и в периоды относительной экономической стабильности. Несмотря на то что частный бизнес является более чувствительным к кризисам и шокам, на стадии восстановительного роста именно он вытягивает экономику и абсорбирует значительную часть людей, уволенных с госпредприятий.

— Как бизнесу в кризис удается сохранять занятость?

— На пике кризиса частный бизнес увольняет сотрудников более активно, чем государственный. Однако как только дно пройдено, он начинает активнее нанимать людей и развиваться. Если смотреть на чистый результат, госсектор в последнее десятилетие в большей степени сокращал сотрудников, частный больше нанимал.

Помимо этого, очень важно отметить, что частный бизнес за последние десятилетия стал более инновационным: если в 90-е он в основном занимался отверточной сборкой или производством простых изделий, то сейчас многие белорусские компании успешно конкурируют на мировом рынке в средне- и высокотехнологичных секторах.

— Что происходит с белорусским бизнесом сегодня?

— События последнего года — это сигнал для бизнеса, что поддержки от государства ждать не стоит, что частный бизнес не в приоритете. Еще весной прошлого года стало понятно, что белорусским компаниям не приходится ожидать поддержки, аналогичной той, что предоставляется в соседних странах. В условиях пандемии государство пошло по привычному пути, решив поддержать госсектор. Весной прошлого года у бизнеса были ожидания, что государство его поддержит. Но, как говорится, ваши ожидания — ваши проблемы. Белорусский бизнес привык рассчитывать сам на себя, он привык к перманентным кризисам и всегда находил возможность справляться без господдержки. И в этом плане вряд ли можно говорить о новом тренде, скорее о несбывшихся надеждах.

Негативно повлиял на белорусский бизнес общественно-политический кризис. С формальной точки зрения для него не так уж много изменилось: были внесены изменения в Налоговый кодекс, появились письма Комитета госконтроля по изменению деятельности ИП. Но в данной ситуации негативный эффект имеют не столько нормы, сколько восприятие таких сигналов и инициатив бизнесом. Опросы показывают, что бизнес видит для себя не так много вариантов дальнейшей деятельности. По большому счету, их всего два. Первый — переждать, пока все успокоится, войти в режим второй половины 90-х — начала 2000-х, то есть тихо работать, не высовываясь и не связываясь с госсектором. Второй вариант — искать более спокойную юрисдикцию не только с качественным законодательством, но и с хорошим отношением государства к бизнесу, его собственникам и менеджерам, что позволяет чувствовать себя спокойными и защищенными.

— Второй путь, очевидно, выбирают в первую очередь IT-компании?

— Этому пути могут следовать и компании из других секторов. Есть свидетельства, что бизнесы, которым трудно переместить за границу производственные мощности, думают о релокации в более комфортные юрисдикции центров принятия решений и центров прибыли. Но, в любом случае, этот вариант больше подходит крупному и среднему бизнесу. Малые компании и ИП скорее выберут первый вариант, оставаясь в Беларуси и пытаясь работать тихо и незаметно. Большинство из них выбрало такую форму работы только потому, что у них нет других возможностей обеспечить определенный уровень достатка для себя и своей семьи. Поэтому они так или иначе будут пытаться принять правила игры.

— Как такая ситуация в бизнесе может сказываться на экономике в целом?

— Краткосрочный эффект — снижение налоговых поступлений от частного сектора. Он уже наблюдался по итогам прошлого года и можно ожидать, что в этом году проявится ярче. Если средние компании, которые работают в высокотехнологичных сферах, будут продолжать процесс смены юрисдикции, переноса центров прибыли в другие места, будет снижаться вклад высокотехнологичных отраслей в занятость и валовую добавленную стоимость. И, вполне возможно, мы сможем это прочувствовать уже в этом году. Совсем недавно IT-сектор давал половину прироста ВВП, но доля уже уменьшается, и эта тенденция, вероятно, продолжится. Не нужно забывать, что именно такие бизнесы могут быть драйверами экономического развития, и их потеря ставит крест на планах развития за счет инноваций.

В этой связи припоминается высказывание Черчилля: в бизнесе кто-то видит волков, которых надо убить, кто-то — коров, которых можно постоянно доить, а кто-то — лошадей, которые будут тянуть за собой телегу-экономику. Наш бизнес в разное время прошел все эти этапы. В 90-х это были «вшивые блохи», что, наверное, соответствует волкам, которых нужно убить. В 2010-х бизнес рассматривали как лошадей, которые тянут за собой экономику. А сейчас он находится на стадии между волками и дойными коровами. Проблема заключается в том, что ни на волках, ни на дойных коровах ехать не получится.

Читайте нас в: