Катерина Борнукова: Самый большой рост доходов был в отрасли, куда не вмешивалось государство

Одной из важных тенденций 2021 года стало сжатие реальных пенсий. Это вызывает опасения, что рост диспропорций в доходах может стать устойчивым трендом, сказано в ежеквартальном экономическом обзоре, подготовленном экспертами BEROC (Киев).

О неравенстве и бедности в Беларуси, а также о том, как изменяется ситуация, газета «Белорусы и рынок» беседовала с академическим директором BEROC Катериной БОРНУКОВОЙ.

— Несколько лет назад эксперты говорили, что с точки зрения неравенства Беларусь на фоне других стран выглядит очень хорошо, поскольку разрыв между богатыми и бедными у нас невелик. Можно ли говорить, что к настоящему времени ситуация не изменилась?

— Существует несколько способов измерения неравенства доходов, и один из самых известных — индекс Джини. По этому индексу показатели неравенства в Беларуси невысокие, но есть небольшая тенденция к росту. Еще один показатель, часто используемый для измерения неравенства в зарплатах, — отношение между медианной и средней зарплатой. Медианная зарплата показывает размер доходов тех, кто находится посередине между богатыми и бедными. Что касается средней зарплаты, то она очень чувствительна к так называемым выбросам справа — другими словами, этот показатель сильно реагирует на очень высокие зарплаты, даже если они у меньшинства. Например, если в комнату, где сидят пятеро рабочих с завода шестерен, вдруг заходит айтишник, то средняя зарплата находящихся в комнате резко вырастет, а медианная если и изменится, то незначительно.

— Менялся ли этот индикатор неравенства для Беларуси в последние годы?

— Медианную зарплату в Беларуси начали считать в 2015 году, так что мы можем сравнивать данные за последние несколько лет. В 2015 году медианная зарплата составляла 78 % от средней, сейчас — 72 %. Разрыв растет.

— За счет чего это происходит?

— В первую очередь растет разрыв между Минском и остальными регионами. На втором месте по доходам после Минска находится Минская область, где, например, шахтеры «Беларуськалия» получают высокие зарплаты. Другие регионы Беларуси заметно беднее.

Есть и отраслевые разрывы. Высокие зарплаты были сконцентрированы в первую очередь в IT-секторе. Поскольку предприятия данной сферы в основном расположены в Минске, этот отраслевой разрыв дополнительно генерирует разрыв между Минском и регионами.

— Как это можно интерпретировать?

— Растущий разрыв между медианной и средней зарплатами показывает, что данные о средней зарплате все меньше отражают, как живет большинство белорусов. И еще этот индекс, к сожалению, вообще не отражает, как живут пенсионеры, поскольку учитывает только зарплаты. При этом пенсионеры сегодня составляют более четверти населения страны — их около 2,5 млн при численности населения около 9,5 млн.

Нужно отметить, что к росту неравенства, который наблюдался за последние годы, в этом году добавился такой фактор, как инфляция.

— Как она влияет на неравенство?

— Люди побогаче могут положить часть своих доходов в банк на депозит, и процентные ставки позволяют им защищать эту часть доходов от инфляции. У небогатых людей такой опции нет, они тратят на свои текущие нужды все, что получают. Это значит, что инфляция реально ухудшает качество их жизни. У большого числа людей, в том числе у бюджетников и пенсионеров, доходы фиксированные, они не приспосабливаются к инфляции, пока правительство не примет решения их проиндексировать.

Сейчас реальные пенсии, скорректированные на инфляцию, снижаются: в июле они уменьшились на 3,6 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

— Почему так получается?

— Инфляция — это в каком-то роде сферический конь в вакууме. В том смысле, что она рассчитывается на базе средней потребительской корзины, а у пенсионеров на питание уходит не такая доля доходов, как у молодых людей. Значительную долю своих доходов пенсионеры тратят на лекарства и очень малую — на услуги, одежду и другие товары, на которые молодые семьи расходуют гораздо больше денег.

— А при расчете инфляции как раз учитываются услуги, одежда, бытовая техника и т. п. …

— Да, и поэтому инфляция не отражает то, что происходит в жизни пенсионеров. Цены на морковку и другие базовые товары, которые являются основой дешевого пропитания, за этот год выросли в несколько раз. Это приводит к тому, что жизнь пенсионеров ухудшилась не на несколько процентов, которые показывает официальная инфляция, а существенно больше. Особенно если учесть, что на их уровне жизни, несомненно, сказалась и отмена льгот на лекарства.

— Только ли у пенсионеров возникают проблемы в связи с подорожанием базовых продуктов?

— Это в целом очень важный показатель. Считается, что с ростом доходов процент расходов на продукты питания в домохозяйствах снижается. До 2010 года в Беларуси так и было: доходы росли, и доля расходов на питание снижалась довольно хорошими темпами. Но с 2010 года и до настоящего времени она колеблется вокруг 40 %. В этот период статистика фиксировала серьезный рост доходов, однако если анализировать фактическое отсутствие изменений доли расходов на питание, улучшения благосостояния не произошло.

Мало того, в текущем году было зафиксировано серьезное ухудшение этого показателя. В прошлом, кризисном году доля расходов на питание составляла 39,1 %, а во II квартале этого года она вдруг резко выросла — до 41 %. Это серьезный рост, обычно увеличение этого показателя на 2 процентных пункта происходит на протяжении нескольких лет.

— С чем это может быть связано?

— Скорее всего, с инфляцией. Обычно цены на продовольственные и непродовольственные товары растут довольно равномерно. Но от продуктов не откажешься и сильно на них не сэкономишь. Если вам нужно съесть в месяц 10 кг мяса и 10 буханок хлеба, то это количество сократить трудно, и если цена на эти продукты растет на 10 %, на еду приходится тратить на 10 % больше. Если зарплата при этом выросла на 3 %, то приходится сокращать расходы на одежду, обувь, услуги и бытовую технику. Поэтому при инфляции мы нередко наблюдаем такой парадокс: реальные доходы растут, а с точки зрения расходов на питание благосостояние домохозяйств падает.

Именно поэтому все центральные банки очень серьезно относятся к инфляции. Она буквально отъедает бюджет. Но у всех по-разному. Определенные группы людей с этой точки зрения очень уязвимы. Помимо пенсионеров, это еще и семьи, где двое и больше детей. В Беларуси в таких семьях доля расходов на питание обычно составляет более 50 % всех расходов, и если морковь подорожала в три раза, то для таких домохозяйств это очень заметно.

— Выше вы говорили, что неравенство увеличивается, если доходы части людей резко растут. В случае Беларуси речь до недавнего времени шла об IT-секторе. Так ли плохо расслоение, если часть людей начинает зарабатывать намного больше?

— Само по себе расслоение не является чем-то негативным. Природа неравенства может быть очень разной, и, если часть людей стала зарабатывать больше, как, например, айтишники, это здоровое неравенство. Но тут возникает еще один вопрос. Имеет ли каждый человек в Беларуси одинаковые шансы стать айтишником? И здесь мы видим, как имущественное неравенство тянет за собой неравенство возможностей.

Те же айтишники имеют возможность отправлять своих детей сначала в частные детские садики, потом в лучшие школы, да еще и нанимать репетиторов. А значит, эти дети получат преимущество по сравнению с другими, и мы, как общество, теряем таланты, которые появились на свет не в Минске. Это подтвердило недавнее исследование качества образования PISA, которое показало, что в сельской местности Беларуси дети в 15 лет отстают от городских на год учебы. Значит, им будет труднее поступить в вуз, особенно если учесть, что у них нет возможности ходить на подготовительные курсы, которые есть только в городе. Получается, что люди получают преимущества по месту рождения.

Если говорить о разнице доходов между пенсионерами и работающими, то здесь речь не о расслоении, а о том, что уровень жизни задается средней зарплатой, в том числе через цены на услуги. И когда пенсии относительно нее снижаются, уровень жизни пенсионеров ухудшается.

В целом расслоение доходов в последние годы — это, по сути, история о том, что в последние десять лет доходы особо не росли, поскольку доля расходов на питание все это время сохраняется около 40 %. В повседневной жизни люди не чувствуют никакого роста, за исключением отдельных секторов и небольших групп.

— В чем причина этого?

— В первую очередь в структурных проблемах экономики. Самый большой рост доходов был в секторе IT, в который государство не вмешивалось. Остальные отрасли продолжали стагнировать.

Читайте нас в: