По приглашению Института им. Гете У. Рада и И. Шванд в феврале приняли участие в "круглом столе" на тему "Под книжной обложкой. От идеи книги до ее создания", организованном институтом с участием издательства "Рифтур" в рамках XVI Международной книжной выставки-ярмарки, а также посетили Гродно с целью сбора материала для новой книги. О чем будет новая книга и чем привлекла писателя тема рек, Уве Рада рассказал корреспонденту "БР":
- Я обратился к этой теме, потому что реки в определенном смысле невинны. Они были до того, как на их берегах поселились люди, в то время когда люди уже жили и живут вдоль них, и, может быть, они будут после того, как люди исчезнут. И благодаря этому реки могут показать совершенно другую историю - времени и пространства, отличающуюся от национальной истории одного государства.
В Германии, когда мы говорим о Немане, мы имеем в виду ту его часть, которая течет по территории бывшей Восточной Пруссии, от Смалининкая до Клайпеды, и которая называлась Мемель. Интересно то, что еще в XIX в. употреблялись два названия реки: в Восточной Пруссии, как я уже сказал, она называлась Мемель, а выше по течению - Неман. В восприятии немцев это были как бы две реки, и даже в учебниках по истории говорилось, что Тильзитский мир был подписан на Мемеле, но Наполеон со своими войсками перешел Неман, хотя речь идет об одной и той же реке и переправа через Неман состоялась всего на пять лет позже. И поэтому я хотел бы узнать, есть ли какая-то воображаемая река, которая соединяет обе эти реки, о которых знаем мы, немцы.
Я думаю, что ключ к пониманию Немана в том, что его русло пролегает на полиэтнической и мультикультурной территории. Национализация, или, вернее, попытки национализации коснулись Немана в XIX и XX веках: литовцы, поляки, белорусы - все они считали реку своей, но подобное явление касается не только Немана, но и всей европейской истории того времени.
Для меня очень интересна история Великого княжества Литовского и Речи Посполитой, потому что тогда еще не было попыток привязать Неман к какой-то одной нации, и поэтому для меня также интересно, насколько часто сейчас здесь обращаются к истории Великого княжества Литовского.
Если говорить об исторических событиях, которые найдут отражение в книге, то, конечно, нельзя обойти разделы Речи Посполитой, потому что из-за них река перешла, если можно так сказать, в другие руки; периоды первой и второй мировых войн и время между ними, когда были образованы национальные государства Польши и Литвы и когда эти государства, которые когда-то были одним целым, вдруг стали врагами. Разумеется, будет отражен период Советского Союза с 1945 г. Поскольку мы говорим о межграничном потенциале реки, нужно сказать о границах, поэтому будет затронута тема Шенгена. Справка "БР" Уве Рада родился в 1963 г., живет в Берлине, работает редактором газеты Taz. Автор книг "Одер. Биография одной реки" и в соавторстве с фотографом Инкой Шванд - "Балтийские встречи. Путешествие по Эстонии, Литве и Латвии", "Польша туда и сюда". С книгами писателя можно ознакомиться в библиотеке Института имени Гете. Инка Шванд родилась в 1964 г., живет в Берлине, работает в отделе планирования охраны окружающей среды федеральной земли Бранденбург в высшей школе Эберсвальде. Замечу, для меня история ежедневности, история социальная, экономическая важнее, чем национальная. Если мы говорим, например, о Гродно, то интересно было бы проследить еврейскую тему, потому что в таких городах, как Каунас или Гродно, евреи составляли более 50% населения, и еврейское повествование всегда как бы перпендикулярно другим существующим и, в общем, параллельным между собой повествованиям. При этом евреи, может быть, были как раз теми людьми, которые воспринимали Неман как единое целое от устья до истока.
Вопрос состоит еще вот в чем: кому принадлежит память о Немане? Можно провести параллель: память об Адаме Мицкевиче принадлежит только полякам или белорусам и литовцам тоже? Об этом и будет книга.
- В 2008 г. в Германии вышла ваша книга "Одер. История одной реки", посвященная жизнеописанию Одера. Как возникла идея создания этой книги?
- В книге об Одере я решил, образно говоря, посмотреть хронологически в обратном направлении и показать, чем была река для людей в исторической ретроспективе. В средневековье у Моравии был свой Одер, у Бранденбурга - свой; в XVIII в. после Силезских войн и разделов Речи Посполитой Одер почти полностью попал в прусские руки. А потом началось то, что я называю национализацией реки, то есть каждый выставлял к ней свои претензии, говорил, что это его река.
С 1945 г. Одер был пограничной рекой между Польшей и Германией, разделял две страны, но в то же время он и соединял их.
В 90-е годы появилась возможность вновь обратиться к истории городов, расположенных вдоль Одера, о немецком прошлом которых раньше нельзя было вспоминать, поскольку они находятся на территории другого государства. И только в 90-е годы вспомнили о том, что по другую от Германии сторону Одера существуют немецкие памятники и могилы, о которых, может быть, и немцы тоже хотели бы и должны были бы заботиться.
Это очень сложный и деликатный вопрос, поскольку историческое наследие этих мест поляки рассматривают как польское, но, с другой стороны, у нас сейчас живут дети и внуки этнических немцев, которых переселили из этих городов в Германию.
После падения Берлинской стены у людей появилась возможность приехать в родные места, зайти в свой дом, познакомиться с людьми, которые там живут и заботятся о нем. Это дает людям успокоение, и они уезжают, понимая, что все в порядке. К тому же очень часто в этих домах живут поляки, которых в свое время выселили из Львова или Вильнюса, например. Люди узнают жизненные истории друг друга, и схожесть судеб помогает взаимопониманию и налаживанию диалога.
Для молодого поколения, которое получило возможность общаться со своими сверстниками с противоположного берега реки, Одер стал рекой соединяющей, а не разделяющей. Это уже другое, европейское поколение.
Когда возникает такая встреча двух сторон, река становится нарративным пространством.
- Есть ли у вас планы продолжить серию книг о реках?
- Пока не могу ответить на этот вопрос, но, думаю, каждый автор мечтает о трилогии. Если бы я смел мечтать об этом, то моя третья книга была бы о реке Эльбе. Может быть, это связано с тем, что по отцовской линии моя семья происходит из Богемии и в XIX в. там тоже никто не делал различий, немец ты или чех.
Существует традиция книг о реках, в которых река понимается как наднациональное пространство. Возьмем, к примеру, Рейн, который на протяжении XIX и ХХ вв. был то французским, то немецким; река только разделяла. А в 30-е гг. вышла книга Люсьена Февра, посвященная Рейну, которая была написана именно с наднациональной перспективой, и это то, чего я желал бы своим книгам.
Автор благодарит сотрудника Института им. Гете Веру Дедок за помощь в подготовке интервью.
