Впервые в Беларуси. Когда и где в Беларуси заработало первое СП с иностранным капиталом

Кто создал первое совместное предприятие в советской Беларуси, какая отрасль претендовала на роль мессии в экономике страны, и ради какой продукции покупатели были готовы даже «жертвовать» кровью. Об этом в очередном материале спецпроекта «Белорусы и рынок» «Впервые в Беларуси». 

Драйвер из легпрома

В конце 1980-х – начале 1990-х могло показаться, что легкая промышленность БCCР станет чуть ли не главным драйвером, который вытянет национальную экономику из разрастающегося кризиса. Легпром быстрее и успешнее многих перестраивался на рыночные отношения. И это приносило свои плоды.

Объединенная в основном под крышей республиканского Минлегпрома отрасль (около 80 предприятий) была одной из немногих, из года в год обеспечивавших прирост объемов производства. В последнем чисто «советском» 1990-м он составил, в частности, 5,4%.

Имея на расчетных счетах солидные ресурсы, легпромовцы в 1990-м открыли первый в стране отраслевой банк «Дукат». Его председателем правления стал министр легкой промышленности (через год — президент концерна «Беллегпром») Николай Гулев. В 1991-м по размеру уставного фонда «Дукат» уступал только республиканским отделениям трех бывших специализированных банков СССР и двум новым — совминовскому КБ «Беларусь» и детищу ведущих промпредприятий страны «Приорбанку». 

Легпром встал в авангарде преобразования госсобственности.  Самый яркий пример, плоды которого пожинаются еще и сейчас, это создание в 1991-м на базе минского объединения «Комсомолка» арендного предприятия «Милавица». Через год оно станет первым в отрасли и одним из первых в стране акционерных обществ, не имеющих в капитале доли государства.

«Милавица» удовлетворяла запросы не только внутреннего рынка и централизованных фондов в Москве. Фабрика зарабатывала ценимые на вес золота инвалютные рубли в Канаде и Монголии. И в этом она была не одинока. К моменту развала СССР примерно треть предприятий белорусского легпрома имела устойчивые торговые связи за границей. Витебский КИМ шил белье для немцев, объединение им. Н.К. Крупской (современная «Элема») – пальто и шубки для англичанок. Гродненская швейная фабрика (сегодняшний «Элод») с 1987 года выпускала платья, блузки и блузоны по лицензии миланского текстильного гиганта Marzotto – в начале 2000-х этот мощный конгломерат поглотит одного из символов мировой fashion-индустрии дом Valentino.

Вовремя переобуться  

Именно в то время, когда в белорусских вузах еще вдалбивалось «как декабристы разбудили Герцена», стремительно развивающися торговые связи «разбудили» интерес западных компаний к открытию на территории БССР производств.

На деле это стало возможным после того, как в январе 1987 года власти СССР разрешили создание совместных предприятий (СП) «с участием советских организаций и фирм капиталистических и развивающихся стран». В новой хозяйствующей единице они попытались соединить старое и новое: максимально сохранить социалистические приоритеты и настолько же заинтересовать зарубежных партнеров. 

С одной стороны, за советским участником закреплялась обязательная 51% доля в уставном фонде. Председателем правления и генеральным директором СП могли быть только граждане СССР. Эти ограничения в последующие два года были отменены. Но практически до самого распада Советского Союза только на уровнях союзных Совмина и Минфина учредители могли согласовать и получать разрешения на открытие совместного бизнеса.  В том числе из-за этого развился перекос по числу СП в пользу «дорогой моей столицы» и, соответственно, в ущерб союзным республикам. Предусматривалось создание резервого фонда СП, в который делались отчисления от прибыли. До того времени, пока его размер не достигнет 25% уставного фонда. Иностранному участнику гарантировался вывод валюты от доли в прибыли. Но от него требовали заплатить 20% налог, если между СССР и соответствующей страной не было соглашения о ликвидации двойного налогообложения.

С другой — в постановлении было много привлекательных для партнеров и смелых для советских властей моментов. Со времени получения первой прибыли СП освобождались на 2 года от уплаты налога на нее.  В дальнейшем они были обязаны перечислять 30% с прибыли, остававшейся после отчислений в резервый фонды и фонды, предназначенные для развития производства, науки и техники. Но если вся прибыль шла на развитие, то налог не платился. Минфин СССР был наделен полномочиями вообще освобождать от налога на прибыль СП, занятые в выпуске импортозамещающей продукции. Участники СП не платили таможенные пошлины при ввозе оборудования, материалов и имущества, шедших в уставной фонд. Власти не пременули провозгласить, что имущество СП «не подлежит реквизиции или конфискации в административном порядке». Но самым революционным был пункт, ставший первым шагом к произошедшей спустя три года ликвидации государственной монополии на внешнеэкономическую деятельность: СП предоставили право самостоятельного ведения экспортных и импортных операций.

Первое СП появилось в СССР в 1987 году. К середине 1989 года, несмотря на массу проблем (неразвитость инфраструктуры в регионах, низкое качество сырья и др.), их число выросло до 364. В основном они концентировались в двух главных городах РСФСР – Москве и Ленинграде. Беларусь по привлекательности относилась к аутсайдерам. К 1989-му на ее территории были зарегистированы только 4 СП. Для сравнения: в Эстонии их было 27, в Украине – 24, в Литве – 7, в Латвии —6.

Венгерский след

Два из четырых первых белорусских СП были связаны с легпромом.

Детище венгерской фирмы Temaforg и Белкоопсоюза «Борисфорг» налаживало в Борисове выпуск синтетической пряжи для ручного вязания —  в то время важного, но дефицитного для домашних хозяйств продукта. А первое в советской Беларуси совместное предприятие с западным капиталом, основанное с участием западногерманской компании Salamander, запускало обувное производство в Витебске.

Соглашения о создании «Борифорга» и «Белвеста» были подписаны в 1987 году, а СП зарегистрированы в 1988-м. 

Де-юре представитель на тот момент социалистической Венгрии опередил первого инвестора из-за железного занавеса. Минфин СССР, занимавшийся регулированием нового сегмента социалистической экономики, выдал «Борифоргу» лицензию под №33. Спустя несколько месяцев лицензия №52 была вручена и представителям СП «Белвест».

Но де-факто первым запустило производство СП «Белвест». Пробная партия обуви вышла из его цехов в конце 1988-го, а полномасштабно проект, ставший почти на пять лет одной из самых значимых инвестиций иностранного бизнеса в страну, стартовал в начале 1989-го.  СП «Борифорг» справилось с освоением мощностей только к середине 1989-х. И фабрика венгров очень скоро закрылась, оставив гораздо менее заметный след в истории бизнеса современной Беларуси.

Много, но не той

Обуви в Белорусской ССР производилось и продавалось много.

В 1980-м было произведено 41,5 млн пар, в 1985-м – 44,2 млн. Пиковым в истории отечественной обувной индустрии стал 1990-й, когда белорусские фабрики произвели 46,4 млн пар. 41,6 млн из них пошло в местную розницу. В 1991-м обувными фабриками, среди которых тон задавали Лида (12,1 млн пар), минский «Луч» (10,6 млн пар) и гродненский «Неман» (7,2 млн пар), было выпущено 45,3 млн пар.  При приличных объемах неразрешимыми проблемами белорусских обувщиков были ассортимент, дизайн и, главное, низкое качество продукции.

Решить их должна распахнутая дверь перед иностранными партнерами. И в конце 1980-х появилось сразу три перспективных проекта.

Один из них в сотрудничестве с испанской компанией Kelme предполагал организацию с нуля производства спортивной оубви в Белоозерске. Второй, с итальянским инвестором в рамках СП «Виталия», — выпуск модельной обуви на базе агропромышленного объединения «Заднепровский». Третьим было создание совместного бизнеса с одним из самых известных в СССР западных обувных брендов Salamander. В качестве партнера немцам приглянулся четвертый по объемам производитель республики «Красный Октябрь» в Витебске (4,4 млн пар в 1991-м). 

Стройка «Белкельме» затянулась почти на пять лет. Против завода под Оршей, впечатлившись тем, как другие итальянцы построили экологически небезопасный кожкомбинат в Гатово, проголосовали местные депутаты. «Выстрелил» только витебский «Белвест», который стал первым и на много лет самым эффективным совместным бизнесом на территории Беларуси.   

Под знаком Salamander

Качество обуви было проблемой и «Красного Октября». Несмотря на переход в 1987-м на хозрасчет, фабрика в очередной раз угодила в черный список предприятий, допустивших выпуск некачественной продукции. Руководство во главе с Владимиром Полищуком по традиции ссылалось на устаревшее оборудование, на не всегда качественное сырье, на недостатки в технологии отделки и на профессиональную подготовку отдельных рабочих. Но неожиданно показать витеблянам, как оперативно и эффективно можно решить эти проблемы, взялись обувщики из Salamander.

Этот, на тот момент крупнейший производитель кожанной обуви в Европе, в середине 1980-х активно осваивал открывающийся рынок советского блока. В 1985-м Salamander пришел в Советский Союз, ставший для компании, благодаря невиданной там популярности обуви с ящерицами, одним из главных рынков сбыта. После выхода постановления о СП немцами было принято решение укрепить на нем позиции открытием совместных производств. Осенью 1987-го начала производство фабрика «Ленвест», созданная на базе ленинградской «Пролетарской победы». В конце 1989-го в цехах местной «Победы Октября» появился «Рязаньвест».  

В промежутке между запусками этих проектов в РСФСР, в январе 1989 года в арендованном у «Красного Октября» помещении стартовал проект Salamander в Белорусской ССР.

 «Представители фирмы Salamander вели переговоры о сотрудничестве почти с десятком предприятий страны, так что конкурентов, и довольно именитых, у нас было много. Но, побывав на нашей фабрике, оценив уровень моделирования обуви, ознакомившись с технической базой и технологией изготовления продукции, специалисты решили подписать контракт с нами», — рассказывал о становлении «Белвеста» глава  «Красного Октября» Владимир Полищук.

Сам он не смог возглавить совместное предприятие.  Первым генеральным директором «Белвеста», в котором белорусская сторона получила 55% долю, стала молодой главный инженер «Красного Октября» Лариса Кузнецова.

Чтобы запустить производство немцам пришлось потрудиться не только в цехах, но и в высоких кабинетах.  Они так и не поняли, почему СП должно использовать не всегда устраивавшую по качеству кожу из Бобруйска. Но добились в виде исключения корректировки ГОСТ под западные стандарты по проникновению влаги. Для кожи на советских заводах допущение составляло 2-3 минуты, на западных – 60-90 минут. 

Немецкий учредитель, контролируя каждую партию, одобрил часть материалов и комплектующих из Беларуси и России. Но настоял на постоянных закупках колодок и задников из Германии. Для выпуска know-how — полиуретановых подошв — было смонтировано импортное оборудование. Линии для разных производственных процессов закупались в Германии, Чехословакии, Италии и на некоторых заводах СССР.  Модельеры Salamander под запуск разработали 19 моделей. Белорусы, кроме помещений и частично сырья, предоставили персонал. Претенденты на среднюю зарплату в 640 рублей должны были пройти отбор – рабочие в течение 1 месяца, специалисты — 2-х. Бонусами для них были бесплатные обеды, шанс получить квартиру, а также право на приобретение в течение года за полстоимости трех пар обуви. 

В 1989-м на рынок «Белвест» вышел с двумя моделями женских туфель, мужскими полуботинками и демисезонными женскими сапогами. В первый год планировалось выпусть 500 тыс. пар, в 1990-м — довести мощность до 1 млн пар, а в 1991 году выйти на проектные 2 млн пар в год.

«Белвест» выдержал эти планы, уже в 1990-м выпустив 1,5 млн пар и расширив ассортимент до более чем 50 моделей.  В 1991-м СП отчиталось о 2 млн пар, обогнав по годовому производству фабрики в Барановичах и Бобруйске и почти сравнявшись с гомельским «Трудом».

Кровь за «лодочки»

При стоимости на уровне оригинальных Salamander в 50-120 рублей обувь «Белвеста» пользовалась колоссальным спросом. Основные объемы ее реализации сперва проходили через секцию в фирменном магазине «Красного Октября» в Витебске. В 1990 -1991 годах открылись собственные магазины в Полоцке, Новополоцке, Орше, Могилеве, Дубровно. Тогда же появился первый зарубежный магазин белорусского производителя – в российском Смоленске. Часть продукции уходила Мосторгу и в свободный фонд для стимулирования поставщиков сырья. Небольшие партии витебской обуви в начале деятельности «Белвеста» забирали сами немцы.  

В 1990-м из выпущенных на «Белвесте» 1,5 млн пар в республике осталось 1,15 млн.

Но в свободной продаже обуви не было. Она продавалась по очередям, которые формировали горисполкомы. Например, заявки предприятий и организаций, поданные в сентябре 1989-го, были удовлетворены только весной 1991 года. 

«Белвестовская» обувь стала практически валютой.

Из-за охватившей страну истерии по СПИДу резко сократилось число доноров, не желавших сдавать кровь за мизерное вознаграждение и два отгула. И тогда в Витебской области, чтобы стимулировать население идти на донорские пункты, стали выдавать талоны на обувь «Белвеста».  Одна пара по этому бартеру приравнивалась к 420 граммам крови. И население пошло сдавать кровь за ботинки и «лодочки»!

За счет «Белвеста» власти пытались снять нарастающее на фоне тотального дефицита социальное недовольство. Деньги были – товара нет. В Новополоцке власти эмитировали под 250 рублевые вклады в Сберегательном банке чеки на приобретение обуви в местном фирменном магазине «Белвеста». На 3 млн рублей или на 30 тыс. пар обуви. Но магазин ко всеобщему недовольству отказался их оттоваривать.  Не помог и ОБХСС, спущенный на строптивца по указке сверху.  Дело в том, что, разрешив в свое время открыть «Белвесту» магазин в городе, власти письменно согласились, что контролировать, кому и сколько продавать будет только СП.

Закат немецкого «Белвеста»

Но это была локальная победа бизнеса, которая не могла изменить общую картину.

В начале 1991-го «Белвест» был крупнейшим из 25 действующих в республике СП. Его выручка в два раза превышала продажи их всех.  Руководство Salamander рассматривало возможность увеличения доли в СП до 50% и расширения мощностей в Витебске до 5 млн пар в год.

Но этого не произошло.

«Поведение представителей советской власти часто непредсказуемо… Я убедилась, что пока немногие наши руководители понимают задачи совместных предприятий и механизм их хозяйствования. Больше тех, кто, например, считает, что «Белвест» – это сразу и обувь, и валюта. Но в наших условиях так не бывает. Работать с немцами несравненно легче. Основа их политики — здравый смысл и только», — так об условиях работы «Белвеста» в 1991-м высказывалась его первый руководитель Лариса Кузнецова.

Еще в 1990-м «по своей воле» СП передало 5 млн рублей «на решение народнохозяйственных задач области». Два миллиона из них, в частности, пошли на строительство овощной базы.

Зачастившие добровольно-принудительные изъятия на социальные нужды и массовое обнищание населения, которое после окончательного падения «железного занавеса» перешло с престижных брендов на хлынувшую дешевую продукцию, подорвало бизнес Salamander сначала в бывшем Союзе, а потом и в целом в Европе.

Его первенец в СССР «Ленвест» накопил огромные убытки, и немцы вышли из СП в 1996 году. В 2002-м пришла очередь «Белвеста», с которым не захотели иметь дело к тому времени сменившиеся собственники Salamander. Сам бренд с ящерицей на некоторое время исчез с мирового рынка.  

Выпуск обуви под ним возобновился в 2009 году, но теперь это уже совершенно другой уровень бизнеса.

В Беларуси история «Белвест» продолжилась, но уже с другими собственниками.